Авторитетные источники сообщают, что именно в этот день 1825 года наше всё А. С. Пушкин вручил А. П. Керн своё нетленное «Я помню чудное мгновенье…» – и это, само по себе выдающееся, событие даёт нам повод поговорить о самых разных вещах, на первый взгляд никак между собой не связанных.
Начнём с того, что дело было на Псковщине – в тех волшебных местах, которые уже давно зовутся Пушкиногорье. Здесь Александр Сергеевич обретался в материнском имении Михайловском – формально, в ссылке, но именно тут явятся на свет «Борис Годунов», значительная часть «Евгения Онегина» – а всего около сотни произведений. Отметим важное обстоятельство: находись тогда поэт не «в глуши, во мраке заточенья», а в Питере – вполне мог бы оказаться вблизи Сенатской площади, со всеми вытекающими…
Что касается генеральши Керн, то она в тот день отъезжала из соседнего Тригорского к мужу, в Ригу – между прочим, упомянутый листок был вложен в рукопись второй главы «Евгения Онегина». Есть свидетельство, что Пушкин внезапно раздумал отдавать стихотворение, но потом сдался на уговоры. Как чувствовал! Вскоре Анна Петровна его где-то благополучно потеряет…
Скажем пару слов о муже – когда, восемью годами раньше, семнадцатилетнюю дочку полтавского помещика, Анну Полторацкую выдавали замуж за 53-летнего генерала Ермолая Керна, она горестно пометила в дневнике: «Его невозможно любить – мне даже не дано утешения уважать его; скажу прямо – я почти ненавижу его». Так и жили – переезжая из гарнизона в гарнизон – а спустя два года после описываемых событий, Анна Петровна уйдёт-таки от мужа, и станет «нерукопожатной» в «свете».
Но – не свободной! Генерал умрёт много лет спустя, в 1841-м; а уже на следующий год Анна Петровна пойдёт под венец и станет Марковой-Виноградской. (Со своим избранником, Александром, она к тому времени уже успеет прожить пять лет, и родить сына – причём встреча произошла, когда тот был 16-летним кадетом). Этот брак, невзирая на двадцатилетнюю разницу в возрасте, продлится тридцать семь лет, причём супруги скончаются в один год – неясно, была ли их семейная жизнь счастливой; но известно, что семья едва сводили концы с концами: в какой-то момент Анна Петровна будет вынуждена даже продать письма Пушкина.
Снова о Пушкине… некоторые считают, что в своём шедевре поэт имеет в виду кого-то другого! Как известно, их первая встреча с Керн произошла шестью годами раньше – и никаких следов не оставила. В Михайловском тоже ничего особенного не было – Анна Петровна кокетничала со всеми соседями. А вот ещё через два года они вновь увидятся в Питере, и поэт отпишется другу насчёт «M-me Kern, которую с помощию божией я на днях уё…» (Многоточие наше!)
А ещё поэт звал генеральшу «Вавилонской блудницей»; а когда она однажды попросила у него помощи в публикации своего перевода, отреагировал так: «…дура вздумала переводить Занда, и просит, чтоб я сосводничал её со Смирдиным. Чёрт побери их обоих!» Вот вам и «гений чистой красоты»!
(Между прочим, это ставшее крылатым выражение Пушкин не придумывал сам, а позаимствовал у друга-Жуковского – а если ещё точнее: из его перевода поэтической повести ирландца Томаса Мура «Ллала-Рук». Это произведение, помимо всего прочего, примечательно тем, что в 1821 году по нему была поставлена придворная инсценировка – а главные роли в ней исполнили наш будущий император Николай I, и его супруга – Шарлотта Прусская, которая скоро станет Александрой Фёдоровной. Жуковский учил принцессу русскому языку – и, по случаю, посвятил ей свой перевод).
PS: Есть мнение, что из этой же поэмы Александр Сергеевич увёл цитату перса Саади, которую превратил в общеизвестное: «Иных уж нет – а те далече». Кстати, саму поэму наше всё бранил, восклицая: «Жуковский меня бесит – что ему понравилось в этом Муре, чопорном подражателе безобразному восточному воображению?..»
PPS: Что касается самого Мура, то он широко известен у нас песней «Вечерний звон». А нетленный романс «Я помню чудное мгновенье…» Глинка напишет спустя пятнадцать лет после события, с которого мы начали – интересно, что композитор вдохновлялся никем иным, как дочерью Анны Керн, Екатериной – в которую влюбился надолго и бесперспективно… впрочем – это совсем другая история!
Journal information