..юбочный костюм, пиджак с подложенными плечами, брошь в области сердца, кружевная блузка, туфли с ремешком, кольцо, ногти неровно острижены - руки садовницы...
Как же люблю я поколение моей мамы. Советские леди, родившиеся в эвакуации, в оккупации, под бомбами, в бараках. Героини "Москва слезам не верит". Романтичные активистки, верующие атеистки, парторги с человеческим лицом, не стукачки и не диссидентки.
Люблю этих грандам ушедшей эпохи, которые доживают тихонько в тени нашего сумбурного времени, растерянно улыбаются непонятным шуточкам про наркоту, не помнят номера своего мобильника, не умеют писать смски, варят варенье для внуков, которые снисходительно зовут их "бабуля"...
...но случись что у внуков, они к "бабулям" бегут. Тут "бабули" облачаются в свои пиджаки с плечами, нацепляют броши, едут к престарелым поклонникам, отставным пенсионерам, навещают подружек юности, прикованных к больничным койкам, и прошлое оживает, остановившиеся механизмы, которые, казалось, давно заржавели и проданы на цветмет, начинают работать, сначала со скрежетом, а потом всё скорее, всё мощнее... И любые вопросы решаются, любые двери распахиваются, и новые властители, прибрав спесь, головы напомаженные склоняют и руки садовниц целуют с восхищением искренним...
Дело сделано и снова на покой. Снова снисхождение внуков. Снова ожидание случая, когда можно будет полезной быть. Будет ли такой случай ещё... Так хочется, чтобы всегда был.
Как же люблю я поколение моей мамы. Советские леди, родившиеся в эвакуации, в оккупации, под бомбами, в бараках. Героини "Москва слезам не верит". Романтичные активистки, верующие атеистки, парторги с человеческим лицом, не стукачки и не диссидентки.
Люблю этих грандам ушедшей эпохи, которые доживают тихонько в тени нашего сумбурного времени, растерянно улыбаются непонятным шуточкам про наркоту, не помнят номера своего мобильника, не умеют писать смски, варят варенье для внуков, которые снисходительно зовут их "бабуля"...
...но случись что у внуков, они к "бабулям" бегут. Тут "бабули" облачаются в свои пиджаки с плечами, нацепляют броши, едут к престарелым поклонникам, отставным пенсионерам, навещают подружек юности, прикованных к больничным койкам, и прошлое оживает, остановившиеся механизмы, которые, казалось, давно заржавели и проданы на цветмет, начинают работать, сначала со скрежетом, а потом всё скорее, всё мощнее... И любые вопросы решаются, любые двери распахиваются, и новые властители, прибрав спесь, головы напомаженные склоняют и руки садовниц целуют с восхищением искренним...
Дело сделано и снова на покой. Снова снисхождение внуков. Снова ожидание случая, когда можно будет полезной быть. Будет ли такой случай ещё... Так хочется, чтобы всегда был.
Journal information